Золотая эра "Бровеносца".
С ржавчинкой…
Советская Украина и украинцы при Леониде Брежневе жили по-разному
В Днепродзержинске на Днепропетровщине имя Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, уроженца города, будет присвоено городскому центральному парку культуры и отдыха. Выпустят различную сувенирную продукцию: открытки, календари, конверты. В Музее истории этого города пройдет презентация каталога подарков Брежневу. Совместно с научными работниками местного государственного технического университета Музей истории города готовит научную конференцию по вопросам советской истории. Все это предусмотрено в утвержденной городским головой Днепродзержинска программе мероприятий, посвященных 100-летию со дня рождения Брежнева.
Ему, "нашему дорогому Леониду Ильичу", это понравилось бы. Он это любил. Не зря же, утверждают анекдоты, ему даже китель шили удлиненный и на каком-то каркасе — чтобы мог выдерживать награды.
Ничего отвратного это чествование не вызывает и у меня лично. Брежнев — это отчасти и "мой" политик. Я при нем был молодым. И весело смеялся над анекдотами о первом лице государства. После него с такой добродушной иронией не говорили ни о ком из наших "верховных". И не потому, что запрещали. Просто не хотелось — мелкие они какие-то получились, хотя, как, например, Михаил Горбачев, и вершили судьбы мира. И неплохо вершили. Не в пример нынешним…
…Когда Брежнев умер, я был обыкновенным, но необычным для тогдашней страны 23-летним безработным. Причем выпускником истфака Киевского университета имени Тараса Шевченко с "красным" дипломом. То есть отлично дипломированным "бойцом партии", о чем мне не переставали талдычить все 5 лет обучения на "идеологическом факультете". И я невольно стал маленьким зеркальным осколком, отражающим ситуацию в Украине начала 80-х годов уже прошлого века и конца эпохи, которую позже назвали "застоем".
С одной стороны, Украина — как часть "великого СССР" — перед всем миром участвовала в игре под названием "забота о человеке".
С другой — многочисленные чиновники не могли переступить через дурацкие запреты, регламентирующие жизнь советских граждан и появляющиеся в огромном количестве, зачастую никоим образом не согласуясь между собой. Эти запреты могли сделать любого человека ненужным.
Судите сами: меня, в прошлом выпускника полтавского интерната для детей-сирот, "дитя государства", лишенного всех средств к существованию и крыши над головой, обязаны были трудоустроить и обеспечить жильем по месту окончания вуза. То есть в Киеве, если я — как бывший представитель "самого привилегированного класса" — не соглашался ехать в провинцию. К тому же "красный" диплом давал такое право — выбирать место работы. Таковы тогда были утвержденные ранее правила. И я готовился стать мелкой научной сошкой в одном из киевских вузов и бороться за "утверждение идеалов коммунизма" при помощи исторической науки. Но где-то весной того же 1982 года Киев новым правилом с неведомых верхов и без согласования с киевлянами объявили "закрытым" городом, учреждения которого при наборе специалистов должны были платить в казну 12 тысяч рублей. Это была, скажу вам, сумма. И за новоиспеченного "молодого ученого" ни один вуз не готов был платить (не по злой воле, а по знакомой и сегодня причине — денег не было). И в деканате мне сказали: "Ищи работу сам".
Я ее и искал, проводя время между поисками, мягко говоря, по-разному. Потому что спиртного и денег на него удивительным образом тогда хватало. И вот одним ноябрьским утром я проснулся с тяжелой головой на квартире товарища от зычных, слившихся в непрерывный гул автомобильных гудков. Оказалось — умер "Ильич-2". А на самом деле ушел из жизни Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета того же СССР, кавалер одной звезды Героя Соцтруда, четырех звезд Героя Советского Союза и высших наград практически всех мыслимых и немыслимых стран мира, лауреат Международной Ленинской премии и всех остальных премий ближайших социалистических и, разумеется, братских государств, почетный представитель многих профессий, литератор, полководец и просто "дорогой Леонид Ильич". После долгой и продолжительной болезни, как было сказано в некрологе. И в процессе болезни, которой страдала вся страна, еще какое-то время остававшаяся жить.
В первом же разговоре у пивного ларька прозвучал главный тогдашний вопрос осторожной и чувствующей себя относительно неплохо Украины: "Что же теперь будет!?". Но лично я не помню, чтобы хоть кто-то тогда задался вопросом: "А что же это было!?". В том числе, и в Украине, на родине Генсека.
Задался я этим вопросом сейчас, когда совсем мало осталось до 19 декабря, когда "дорогому Леониду Ильичу", будь он живее всех живых, исполнилось бы 100 лет со дня рождения. Кто-то на мою любознательность недоуменно пожал плечами. Один сказал: "Классное было время! А анекдоты какие…". Другой вспомнил: "Бровеносец в потемках". Третий зло вздохнул: "Какую страну проср…ли…" Молодежь уже не помнит того времени совсем. А большинство отделалось привычным: "Застой". И что самое удивительное — все они по-своему правы…
Но главный парадокс — 18 лет пребывания Брежнева, которому до сих пор стоит "погруддя" (бюст) на родине, бывшей Каменке, ныне Днепродзержинске Днепропетровской области, были лучшими временами, которые знала Украина. Да, она не была независимой страной. Однако по всем показателям "эпоха Бровеносца" была для нее поистине "золотой". Но и со всеми червоточинами застоя, который и погубил всю страну.
По экономическому потенциалу Украина была второй республикой в Союзе, а по космическим технологиям, унаследованным от СССР, она и сейчас в числе мировых передовиков: завод "Южмаш" и его конструкторское бюро до сих пор удивляют научно-конструкторскую общественность планеты своими разработками. Сельское хозяйство набрало невиданные обороты, и Украина оставалась второй после России житницей большой страны. А по производству пшеницы вообще уступала только Канаде и США. Жизненный уровень в Украине был стабильно высокий. И по уровню зарплат она была четвертой-пятой среди республик СССР. И благодаря тому, что большинство украинцев, сельских выходцев, всегда имели "домик в деревне", который неплохо подкармливал в эпоху тотальных магазинных дефицитов. Достаточно вспомнить, что средняя площадь приусадебного участка составляла 0,4 га и частный сектор Украины занимал всего 3% ее культивированных земель. Но в 1970 году, когда Брежнев только-только укрепился на кремлевской вершине, частники Украины давали 33% общего производства мяса, 40% — молочной продукции и 55% — яиц. И эти приусадебные "фазенды" обеспечивали 36% общего дохода украинской семьи. В России этот показатель был 26%.
Однако именно в годы правления "славного земляка" Украина начала медленно, но неуклонно сдавать свои позиции. И связано это было не с "кознями Кремля", как сейчас пытаются представить "незалежные" историки. Упадок Украины предопределялся объективными причинами развития СССР. Да, Украина при Брежневе давала 17% общесоюзного промышленного производства, продуцируя 40% стали, 51% чугуна, 34% угля. Но металлургические заводы Украины быстро устаревали и становились неэффективными, а бывшая "всесоюзная кочегарка" — Донецкий угольный бассейн — исчерпывала свои запасы: "черное золото" добывать становилось все труднее. Кроме того, его в условиях мировой промышленной революции с успехом заменяли нефть и газ. На востоке Союза, в Сибири, были обнаружены новые залежи нужных природных ископаемых, которые можно было добывать без значительных затрат. И именно в Сибирь направляются основные потоки союзных капиталовложений. В итоге к началу 80-х годов, после промышленного бума 50-х — начала 60-х, когда среднегодовой прирост промпроизводства в Украине составлял 10%, в следующие 15—17 лет темпы прироста упали до 2—3% годовых, что было даже ниже общесоюзного показателя.
Да, сельское хозяйство еще гордилось рекордными урожаями — по миллиону тонн зерна на каждого из 52 миллионов жителей республики. Но темпы урбанизации размывали трудовые ресурсы села. В 1965 году в украинских селах работали 7,2 миллиона человек, а в 1980-м — уже 5,8 миллиона. Сельское население к тому же стремительно старело. Американский экономист Холланд Хантер о тех годах писал: "Изъятие текущего дохода Украины и использование его в других регионах СССР составляет основную черту экономической истории Украины". А британский ученый Питер Вайлз констатировал, что Украина вносила в общесоюзный бюджет на 10% больше, чем получала из него.
Сказывалось это и на уровне жизни украинцев. Наступила эра сплошного дефицита. И в 1982 году для оплаты еженедельной потребительской корзинки в Вашингтоне нужно было работать 18 часов, а в Киеве 52. Из-за переизбытка рабочей силы средняя зарплата неуклонно снижалась, в конце 70-х годов став на 10% ниже, чем аналогичный общесоюзный показатель…
Сам Леонид Ильич с Украиной был связан, собственно, только в начале своей партийно-хозяйственной карьеры, которую он, кстати, начинал в Курской области. И только в мае 1937 года его выдвигают на пост заместителя председателя Днепродзержинского горисполкома. Спустя год он возглавляет отдел советской торговли Днепропетровского обкома КП(б) Украины. В январе 1939 года становится вторым секретарем обкома, а уже 7 февраля того же года его утверждают секретарем обкома по пропаганде с главной задачей — организовать массовое изучение сталинского "Краткого курса истории ВКП(б)". 4 апреля 1940 года первый секретарь ЦК КП(б)У Никита Хрущев подписывает постановление об утверждении Брежнева членом бюро обкома, которому надлежит отвечать за оборонную промышленность Днепропетровщины.
В годы Великой Отечественной войны Брежнев связан с Украиной только тем, что освобождал от немцев свою малую родину, да тем, что в 1945 году, через несколько дней после Победы, ему доверяют должность начальника политуправления 4-го Украинского фронта. В августе 1946 года после демобилизации генерал-майор Брежнев становится первым секретарем Запорожского обкома КП(б) Украины, в ноябре 1947 года — Днепропетровского обкома, а в июле 1950 года — уже первым секретарем ЦК КП(б) Молдавии. Именно как "этот красивый молдаванин" по велению Сталина Брежнев попадает в Москву и в Украину возвращается уже только как гость и руководитель СССР. Таким его преимущественно и помнят в Украине. Возвысил Брежнева еще один выходец из Украины — Никита Хрущев. Но протеже успешно предал благодетеля в 1964 году, поддержав анитхрущевский заговор в кремлевских верхах. И потому старые партийные "зубры" вполне разделяют оценку сына Никиты Хрущева — Сергея, который (не исключено, со слов отца, обиженного предательством) как-то сказал: "Когда Брежнев был на Украине, у него было прозвище Балерина: кто его в какую сторону развернет, в такую он и пойдет".
Однако в Москве Брежнев укрепляется благодаря так называемому "днепропетровско-молдавскому клану", выходцами из которого были сподвижники Генсека по работе на Днепропетровщине и в Молдавии. Из них Николай Тихонов стал председателем союзного Совмина, Виктор Чебриков — главой КГБ СССР, Семен Цвигун — первым зампредседателя КГБ, Николай Щелоков — министром внутренних дел и т. д.
Последний раз в Украине Брежнев был в 1981 году, когда открывал в ее столице грандиозный памятник на склонах Днепра, посвященный победе в Великой Отечественной войне. Малую родину — Днепропетровщину — он посетил в 1979 году и подарил родному городу метро, за что ему и только ему земляки до сих пор чрезвычайно благодарны. Потому что строительство первой очереди метрополитена в Днепропетровске началось в 1981 году, но первый пусковой комплекс (длина линии 7,8 км с шестью станциями) был введен в эксплуатацию только в 1995-м. И с тех пор о днепропетровском метро в независимой Украине вспоминают только перед выборами, когда обещают дать денег всем и на все…
Сегодня справедливости ради следует отметить, что на Украину времен Брежнева влияли и личные качества двух его "наместников": Петра Шелеста (руководил республикой в 1963—1972 годах) и Владимира Щербицкого (с 1972-го и до 1989 года, пережив на своем посту Генсека). Оба они были первыми секретарями ЦК КПУ, втайне гордились своим происхождением из казаков, считались патриотами своей республики, любили и умело цитировали стихи Тараса Шевченко. А по знанию и умению говорить на родном языке из современных руководителей независимой Украины с ними мог бы посоревноваться разве что первый ее президент Леонид Кравчук, тоже выходец из ЦК КПУ, где, видимо, основательно учили украинскому.
Но это были разные руководители союзной республики. По подходам и даже по видению ее роли и места в СССР. Первый однозначно был тем, кого сейчас называют "суверен-" или "национал-коммунистом". Второй относился к "твердокаменным интернационалистам" и проводил политику, полностью подчиненную Кремлю.
Девизом правления Шелеста вполне могут быть слова нынешнего академика, а тогда простого ученого и пламенного коммуниста Ивана Дзюбы, который в 1965 году передал в ЦК КПУ свою книгу "Интернационализм или русификация?". В ней он написал: "Колониализм может выступать не только в форме открытой дискриминации, но также и в форме "братства", что очень характерно для российского колониализма". Шелест, похоже, думал и действовал приблизительно так же. Он последовательно отстаивал большую самостоятельность и даже автономность Украины в рамках Союза как в планировании экономического развития, так и в духовно-культурной жизни. Был против перераспределения союзных денежных потоков из Украины в Сибирь и отстаивал развитие украинских языка и культуры. При нем министр образования Юрий Даденков даже выступал за расширение преподавания в вузах на украинском языке, представители тогдашних запорожских областных властей хотели перенести с Соловков в Украину прах последнего атамана Запорожской Сечи Петра Калнышевского, а секретарь ЦК КПУ по идеологии Федор Овчаренко, защищая львовских историков, заявил, что "эти националисты — нормальные ученые". При нем на киностудии имени Александра Довженко были сняты шедевры советского и мирового кино: Сергеем Параджановым "Тени забытых предков" (1965) и Юрием Ильенко "Белая птица с черной отметиной" (1970), в которой сыграл свою первую кинороль блистательный Богдан Ступка. Сам Шелест в 1970 году тоже написал книгу "Украина наша Советская", в которой изложил свое видение развития республики и отстаивал ее право на самобытность. Стотысячный тираж книги был изъят из всех библиотек, а сам автор в мае был снят и переведен в Москву якобы "на повышение". Не спасло даже то, что при Шелесте начались первые аресты слишком уж вольнодумствующих украинских деятелей, которые были возмущены вводом советских войск в Чехословакию, всячески поддержанным самим Шелестом.
Его сменил Владимир Щербицкий, тоже днепропетровец, председатель Совмина УССР и "дорогой друг" самого "дорогого Леонида Ильича". Он начал с того, что уже через год в журнале "Коммунист Украины" подверг идеологическому разгрому упомянутую выше книгу предшественника и "вычистил" из КПУ 37 тысяч членов. Щербицкий отлично понимал, что Москва Брежнева и "главного идеолога СССР" Михаила Суслова хочет от него не "самостийности", а хлеба, металла, угля. И борьбы с "украинским буржуазным национализмом", который, благодаря присоединению к Союзу трех областей Западной Украины, наряду с национализмом присоединенных в то же время республик Прибалтики, был основной головной болью КГБ.
Удивительное то было время. Противоречивое и внешне очень спокойное. Символом его вполне может быть Чернобыльская АЭС, построенная под Киевом вопреки сопротивлению Щербицкого, который настаивал на ее строительстве возле Карпат. Настаивал, но не настоял, и она взорвалась, вместе с перестройкой подорвав и власть самого Щербицкого...
И так было во всем в тогдашней Украине. Щербицкий со своим сподвижником, председателем республиканского КГБ Виталием Федорчуком железной рукой продолжил репрессии против диссидентов из интеллигенции и правозащитников. При странных обстоятельствах еще при Шелесте погибли культовые "шестидесятники" художница Алла Горская и талантливейший поэт Василий Симоненко. Но к концу правления Брежнева в Украине три четверти вольнодумцев (в том числе, и из возникшей Украинской хельсинкской группы) либо сидели в мордовских лагерях, либо эмигрировали на Запад или в Москву, либо после кухонных разговоров отваживались на одну-две акции, чтобы последовать за своими товарищами, либо писали покаянные письма в адрес партии и правительства (как упомянутый выше Дзюба) и уже "не вякали". До конца 80-х годов.
Сменивший шелестовских "либералов" секретарь ЦК КПУ по идеологии Валентин Маланчук каленым железом выжигал национализм и всячески ассимилировал украинцев в "новую историческую общность — советский народ". При нем, в частности, вместо термина "Киевская Русь" предлагалось использовать название "древнерусская держава" и даже историю Украины преподавать на русском языке. И когда я учился на истфаке Киевского госуниверситета, ослушаться "совета" позволяли себе только завкафедрой истории Украины профессор Леонид Мельник да ветеран с внушительным иконостасом орденских планок, прямой, как струна, бывший майор Войска Польского Василий Спицкий. За украинский при ответе на экзаменах по предмету они почти всегда ставили "пятерки". Но не дай Бог студентам было 9—10 марта и 22 мая (в дни рождения, смерти и перезахоронения праха Тараса Шевченко в Украине) появиться с цветами у памятника ему в парке напротив университета — могли привлечь "за национализм".
И что самое удивительное: этот самый Маланчук был выходцем из Львова, этого, как сейчас принято говорить, "украинского Пьемонта". Видимо, мстя за смерть убитого бандеровцами отца, он с начала 60-х годов оттуда начал свою "Вандею" против национализма, пугая напором и бескомпромиссностью даже Шелеста. Последний перевел его с партийной на хозяйственную работу, но Щербицкий "реанимировал" в нем идеолога, и с Украины в разные стороны потянулось все живое и мыслящее.
Украинская культура в то время стала узкоприкладной или шароварно-гопаковой — для подтверждения ленинского тезиса о многообразии единого советского народа — строителя коммунизма. Именно в это время расцвели пустоцветом украинские "поэтические" литература и журналистика, повествующие о конфликте хорошего с еще лучшим. С середины 60-х до 1980 года количество украиноязычных журналов сократилось с 46 до 19%, а печатание книг на украинском языке упало до 24% — вместо 60—70% в конце 50-х. А об украинском кинематографе говорили, что "есть кино хорошее, советское, индийское и студии Довженко". Из Украины от "шароварщины" уехали режиссеры Владимир Бортко, Леонид Быков и Роман Виктюк, актер Олег Борисов, писатель Виктор Некрасов. Замолчали о национальном возрождении "шестидесятники" Олесь Гончар, Борис Олийнык, Иван Драч, Лина Костенко. Вообще, в то время выпускники вузов мечтали если не остаться в Киеве, то хотя бы получить направления в Москву, Ленинград и даже в Сибирь — там по крайней мере платили больше и дышалось свободнее. И даже по официальной статистике каждый четвертый украинский молодой специалист получал распределение за пределы республики.
Но, с другой стороны, именно в Украине вышел культовый фильм тех лет "В бой идут одни старики" Леонида Быкова. А весь Союз распевал песни пионеров советской эстрады — ВИА "Смеричка" и "Червона рута", композитора Владимира Ивасюка, плеяды молодых эстрадных исполнителей Назария Яремчука, Василия Зинкевича. А по аналогии с Брежневым и Аллой Пугачевой Щербицкого можно назвать "мелким политическим деятелем времен Софии Ротару". И загадочную смерть Владимира Ивасюка (труп был найден с петлей на шее в лесу) в мае 1979 года украинцы восприняли как национальную трагедию. После ухода в том году Маланчука буквально на глазах расцветал Киев, превращаясь в "маленький Париж" — из-за обилия неоновых огней и разрешения мэра копировать французские кафе и выносить столики на улицы под красно-сине-белыми тентами. А студенчеству и интеллигенции удалось отстоять старый советский герб Киева: известный каштановый лист на нем кому-то из идеологических "смотрящих" напоминал националистический трезубец, и его хотели заменить на что-то более пролетарско-социалистическое, с гайками и болтами. Вывешенный для ознакомления проект нового герба ночью заклеивали, перечеркивали, вообще срывали, и власти отступили. Вряд ли можно говорить и об окончательном успехе русификации: с 1959-го по 1979 год численность граждан Украины, которые считали украинский своим родным языком, снизилась всего на 4,3% — с 93,4 до 89,1%. Другое дело — русский стал языком общения в городах, всех научно-культурных форумов и праздничных мероприятий, а украинский был либо отодвинут на периферию, в сельские местности, либо оставался интеллигентской причудой. И эта ситуация с трудом меняется даже сейчас, после 15 лет независимости…
…Застой в Украине не закончился со смертью Брежнева. Он почти официально продлился до 1989 года, когда под давлением из перестроечной Москвы ушел со своего поста Щербицкий. Но и сегодня нельзя говорить, что застой в Украине закончился. Брежневизм, похоже, не просто родом с Украины — он ей, увы, подходит ментально. По степени зацикленности властей на своих внутренних проблемах, по уровню отчуждения верхов от жизни низов, по отношению граждан к своей жизни (моя хата с краю) и по общей стагнации в развитии уже независимой страны. Но тут уж вряд ли виноват "дорогой Леонид Ильич". У него оказались хорошие наследники на украинской земле, которые и до сих пор заставляют сограждан выбирать, что же лучше: застой в составе некогда великой страны или медленное превращение цветущей республики в невыразительно аморфную европейскую провинцию…
Владимир СКАЧКО,
Киевский Телеграф, 27.04.2007
Курсы “Microsoft Excel (PRO)” Вся наша методика обучения построена на актуальных практических моментах, которые будут встречаться каждый день в рабочем процессе. Поэтому закончив курсы excel, Вам будет легко интегрироваться на новой для себя должности. Для этого достаточно максимально ответственно подойти к процессу обучения и в конце будете вознаграждены интересом со стороны работодателя.
|
