Тупой разгул на запад и восток Позорит нас среди других народов;

Нас называют пьяницами, клички Дают нам свинские; да ведь и вправду - Он наши высочайшие дела Лишает самой сердцевины славы¹.

Но Гамлет сразу является с евангельским тезисом, что «мир во зле лежит», что владыка сего мира — зло.

О, мерзость! Это буйный сад, плодящий Одно лишь семя; дикое и злое В нем властвует.

Он спорит с великой формулой Пико делла Мирандолы, когда, практически перефразируя его слова из «Речи о достоинстве человека», делает из них иной вывод: «Что за мастерское создание — человек! Как благороден разумом! Как беспределен в своих способностях, обличьях и движениях! Как точен и чудесен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога! Краса вселенной! Венец всего живущего! А что для меня эта квинтэссенция праха? Из людей меня не радует ни один».

А еще перед этим возникает образ Дании как тюрьмы, точнее худшей из темниц, если весь мир — тюрьма, как поправляет его Розен- кранц. Но принц добавляет, что это его собственное размышление превращает Данию в тюрьму. И даже играя в безумие, он проводит все тот же мотив — мира, обреченного злу: «Если принимать каждого по заслугам, то кто избежит кнута?»

Жить в этом мире не хочется. Но он верен христианскому запрету на самоубийство.

О, если б этот плотный сгусток мяса Растаял, сгинул, изошел росой!

Иль если бы предвечный не уставил Запрет самоубийству! Боже! Боже!

А раз самоубийство невозможно, то надо обнаружить источник конкретного зла, ибо зло в каждом случае конкретно. И обнаружить его должны мысль и душа христианина-воина.

¹

Текст трагедии цитируется в статье по переводу M.JI. Лозинского, в случае на добности автор приводит английский первоисточник.