Сборник научных трудов
Человек в интеллектуальном и духовном пространствах
стр. 139



И. Шайтанов) отсутствует чистилище, стало быть, и Призрак не иску пает свои грехи, а искушает принца.

Когда принца расспрашивают друзья о разговоре с Призраком, он отвечает словами, которые кажутся Горацио «дикими, бессвязными». На самом деле они слишком серьезны:

Ведь есть у всех желанья и дела Те иль другие; я же, в бедной доле,

Вот видите ль, пойду молиться.

А как же быть человеку, которого посетил посланец ада? Он должен просить совета у Бога. Надо сказать, что, «согласно доктрине проте стантизма, утвердившейся в Англии после реформации в церкви, привидения с того света были наваждением самого дьявола»1.

Гамлет упрекает себя в конце второго акта, уже после появления актеров, полных игрушечных страстей, что он, «влекомый к мести небом и геенной», отводит душу словами. Но тут же поясняет свою позицию, снимает все самоупреки, понимая, что его ум и душу, охва ченную печалью и подозрительностью, дьявол может убедить в чем угодно. Нужна проверка посюсторонняя:

Дух, представший мне,

Быть может, был и дьявол; дьявол властен Облечься в милый образ; и возможно,

Что, так как я расслаблен и печален, —

А над такой душой он очень мощен, —

Меня он в гибель вводит. Мне нужна Верней опора. Зрелище - петля,

Чтоб заарканить совесть короля.

А.А. Аникст справедливо связывает завязку пьесы с явлением Призрака. Но вряд ли он прав, полагая, что призрак инициирует действие пьесы. «Воля Призрака, пришедшего с того света, является источником и началом трагедии»2. Возможно, подобная воля могла бы являться завязкой и смыслом трагедии у другого драматурга. Другой герой другого драматурга немедленно начал бы суетиться, пытаться

1

Аникст А. Трагедия Шекспира «Гамлет». М.: Просвещение, 1986. С. 32.

Новости