себя иллюзией, что пропасть, разделяющую науку и идеологию, можно преодолеть чисто теоретически, в границах самого сознания, пусть и трактуемого материалистически, диалектически и монистически. Он и называет себя не «идеологом», а «отражателем», полагая, видимо, что посредством отражения — пусть и самого истинного — можно возвыситься над любой идеологией. Для него идеология — всего лишь ложное сознание, которое давно пора заменить знанием истинным, построенным по лекалам диалектической логики. Но, рассуждая подобным образом, он не замечает, что повторяет судьбу марксизма, претендовавшего при своем зарождении на преодоление всяческой идеологии, но превратившегося, по странной логике, в идеологию по преимуществу, причем не без старания соратников и прямых учеников Маркса. Что же предопределило неудачу этой главной претензии марк сизма — быть не идеологией, а наукой?

Причину, несомненно, следует искать в самом марксизме, попы тавшемся сочетать несочетаемое — науку и политику, объективность и классовость, истину и интерес, пусть и пролетарский. Создавая свое учение, Маркс претендовал как бы на двойной синтез — на его соеди нение с рабочим движением и на его соединение с наукой, т. е. на создание чего-то подобного «пролетарской науке». В подобной двой ственности и заключалось внутреннее противоречие его учения. В качестве критики существующего общества оно, несомненно, содер жало в себе элемент научности, но в качестве «пролетарского миро воззрения» так и осталось идеологией. Видимо, во времена Маркса мечтать о полном преодолении идеологии было все же несколько преждевременно.

Как пролетариат не стал «могильщиком капитализма», так и наука, созданная Марксом, не стала «могильщиком идеологии», не заменила ее собой, а сама превратилась в идеологию. Но из этого следует, что обвинение в защите идеологии, которое J1.K. Науменко предъявляет В.Ж. Келле, абсолютно беспочвенно и совершенно не по адресу. Скорее, В.Ж. Келле с его констатацией разделения науки и идеологии намного ближе к истине, чем его оппонент, больше ученый, чем идеолог, тогда как J1.K. Науменко с его требованием немедленно покончить со всякой идеологией, заменив ее только ему ведомой истинной наукой, больше идеолог, чем ученый. Утверждение о привер