Действительно, когда в 1830 году вспыхнула июльская революция во Франции и волнение, произведенное ей, отразилось в Бельгии, Италии и разных местах Германии, император Николай тотчас же привел свою армию на военное положение и потребовал того же от своих союзников, императора австрийского и короля прусского. Считая борьбу с революцией общим делом всех монархов, государь предлагал сосредоточить австрийскую армию в Италии; прусскую — на Рейне; русскую — в Польше и затем принять меры к водворению законного порядка во Франции. В то же время шестидесятитысячный корпус наших войск должен был двинуться в Бельгию, чтобы восстановить там законную власть короля Нидерландского. «Нужно доказать якобинцам, что их не боятся, —• говорил император Николай, — и что если суждено нам (монархам) погибнуть, то мы погибнем с честью: грудью своею защищая пробитую брешь».

Однако государи Австрии и Пруссии, занятые у себя дома, отказались от вмешательства во внутренние дела Франции. Вскоре польский мятеж отвлек также и внимание императора Николая. Но, усмирив Польшу, наше правительство опять возвратилось на прежний путь активной борьбы с революцией. Этой идеей объясняется предпринятый императором Николаем венгерский поход. С точки зрения прямых интересов России события в 1848 году, разыгравшиеся в Австрии, были чрезвычайно выгодны. Соседнее государство, недоброжелательство которого мы уже много раз имели случай испытать, разрушалось без всяких усилий с нашей стороны. Разрешение восточного вопроса облегчалось. Славянские народности, входившие в состав монархии Габсбургов, освобождались и, конечно, легко поддались бы нашему шшянию. Наконец, Галиция — эта старинная русская область, о которой наша космополитическая дипломатия совершенно забыла на Венском конгрессе, могла быть воссоединена с Россией, и мы приобретали прочную естественную границу по Карпатам.

Таковы были действительные интересы русского народа. Тем не менее, император Николай, объявив, что: «Мятеж и безначалие распространились в Австрии и Пруссии и в безумии своем, не зная себе более пределов, угрожают нашей, Богом нам вверенной России», —- повелел своей армии вступить в пределы Венгрии.

Престол Габсбургов был спасен; но роль охранителя порядка в Европе в течение многих лет, бескорыстно исполняемая нашим правительством, приобрела ему, наряду с симпатиями нескольких династий, неприязнь народов, которые привыкли видеть в России главного врага своего свободного развития. Крымская война была искупительной жертвой за эти ошибки.

Оглядываясь на описанный более чем полувековой период, мы видим, что все войны, за это время веденные нами на Западе, вытекают из одной основной идеи — борьбы с революцией во имя монархического принципа. Наша политика отличалась замечательной последовательностью; но положенная в основу ее руководящая идея была неверна, и потому Россия не извлекла из этого ряда по большей части удачных войн никакой существенной пользы. Наоборот, мы даже затруднили себе разрешение наших исторических задач, своими руками создав могущество тех государств, которые в настоящее время стоят у нас на пути. Между тем кампании 1799-го, 1805-го, 1807-го, 1812-го,