мирные переговоры, политика уже в это время должна наметить будущую вероятную войну и создать для нее благоприятное, в общих чертах, исходное положение. Таким образом, в тот момент, когда кончаются обязанности политики по отношению к стратегии прошлой кампании, начинается уже влияние ее на стратегию будущей войны.

В 1871 году, во время мирных переговоров с французским правительством, Бисмарк в вопросе о проведении новой границы ничего не предпринимал без совета Мольтке. Германский стратег требовал, чтобы вместе с немецкой Лотарингией была уступлена Германии и крепость Мец. Тьер долго не соглашался, предлагал самые разнообразные и, казалось бы, выгодные комбинации; в среде самих немцев было много сторонников того, чтобы принять эти предложения; но Мольтке продолжал настаивать, и Бисмарк считал своею обязанностью поддерживать его. «Я не могу согласиться на замену Меца, чем бы то ни было,

— сказал он Тьеру, — потому что Мец незаменим в военном отношении».

Результатом такого внимания политики к нуждам стратегии явилась новая франко-германская граница, пересекающая обе мало-мальски сносные оборонительные линии (Мозель и Вогезы), которыми до тех пор могли пользоваться французы. При новом направлении пограничной черты стратегическое развертывание французской армии приходилось производить чуть ли не на высоте Парижа Между тем немцы, прикрытые от неприятельского вторжения сильной оборонительной линией Рейна, во вновь завоеванных областях приобрели прекрасный плацдарм для наступательных операций в глубь Франции Четырехугольник крепостей Кобленц — Майнц — Страсбург — Мец, острием своим у Меца, врезался во французскую территорию и отстоял от Парижа всего лишь на 180 верст.

Таким образом, Бисмарк, пользуясь советами Мольтке, создал чрезвычайно благоприятное исходное положение для будущей войны.

В 1875 году удобный момент, казалось, наступил. Франция лежала открытой и беззащитной перед германскими армиями. Но тут планы Бисмарка бы