приказ вами так скомбинирован, что он не может служить вам оправданием Все ваше движение было подготовлено заранее и еще в ... месяце вы были в Петрограде для подготовки задуманных действий (какой месяц назвал — я не помню)».

На это Крымов ответил: «Клянусь вам, что я в Петрограде не был и не мог быть, потому что был на фронте».

«Верю вам, — сказал Керенский, — но все-таки вы себе позволили напечатать воззвание Корнилова, в котором сказано, что я действовал заодно с германским генеральным штабом».

Крымов снова ответил: «Клянусь вам, что я всю мою службу работал для государственного порядка и теперь я шел для него сюда. Клянусь вам, что и вам я был бы помощником в деле порядка. Мне больно слышать, что вы подозревали меня в каком-то умысле, тогда как я всю жизнь посвятил родине».

В это время вошел главный военно-морской прокурор, которому Керенский передал приказ Крымова. Это было около 14 часов 31 августа. Прокурор предложил Крымову прибыть для допроса в 15 часов в главное военно-мор-ское судное управление».

Несомненно, что подобное начало мало гармонировало с тем честным словом, которое Керенский дал Крымову накануне через полковника Самарина Из Зимнего дворца Крымов в сопровождении Самарина поехал на Захарьев-скую улицу к своему знакомому сотнику Журавскому, занимавшему квартиру в доме, где помещался кабинет военного министра. На этой квартире, уединившись под предлогом отдыха, Крымов в 3 часа пополудни пустил себе из револьвера пулю в сердце³⁴.

Генерал Краснов говорит: «У Крымова, как у человека сильной воли, было слишком много причин, чтобы покончить с собой» ³⁵.

Действительно, под руководством Корнилова самолюбивый и решительный Крымов вместо предположенного военного переворота принял участие в каком-то глупом фарсе, оказавшись в смешном положении. Впереди предстоял допрос, на котором снова пришлось бы изворачиваться, хотя бы для того, чтобы не подводить других.

Перед самоубийством Крымов написал Корнилову письмо, которое отправил в Могилев с адъютантом для передачи в собственные руки.

Лукомский рассказывает³⁶:

«Подходя к кабинету генерала Корнилова, я встретил выходившего оттуда адъютанта Крымова. Генерал Корнилов сидел за письменным столом, откинувшись на спинку кресла.

На мой вопрос, что содержится в письме генерала Крымова, Корнилов, помолчав несколько секунд, сказал: «Крымов застрелился сам».

На мой повторный вопрос ответил: «Я письмо порвал. Ничего особенного он не пишет. Одно ясно и верно — это то, что он застрелился сам, а никто его не убивал».

Ясно было, что Корнилов почему-то, как тогда, так и впоследствии, не хотел никому сообщить содержание полученного им письма».

Надо полагать, что предсмертное послание генерала Крымова, представлявшее важный исторический документ, заключало в себе мало лестного для верховного главнокомандующего.