Текинский конный полк, в котором было более 800 всадников, состоял не из одних лишь текинцев, а в нем были в небольшом числе и русские. Среди текинцев Корнилов пользовался большой популярностью, импонируя им своей азиатской внешностью и умением немного говорить по-текински; наоборот, всадники из русских при конфликте остались верными правительству и потому их пришлось удалить. Офицеры полка были безусловно на стороне Корнилова, но командир полковник Кюгельхен представлял довольно неопределенную личность.

Ясно, что с такими силами нельзя было вести борьбу с надеждой на успех, и в ставке об этом не помышляли. Познакомившись с обстановкой, Алексеев решил не спешить с арестом Корнилова и его помощников, дабы придать всему делу возможно мягкий и неоскорбительный характер. С этой целью он даже начал свои действия с того, что сделал обычные визиты Корнилову и Лукомскому.

Между тем по аппарату из Петрограда Керенский настойчиво требовал немедленного ареста. Алексеев отвечал, что он обещал окончить дело посредством переговоров и выполнит свое обещание. Главная причина нетерпеливости Керенского видна из следующих слов Барановского, тогда же переданных Вырубову: «Советы бушуют, и разрядить атмосферу можно только проявлением власти и арестом Корнилова и других. Повторяю, дальнейшее промедление невозможно. Нельзя дальше только разговаривать, надо решаться и действовать».

Наконец в 10 часов вечера 1 сентября, через семь часов после своего приезда в Могилев, Алексеев арестовал Корнилова, Лукомского, Романовского и полковника Плющевского-Плющик. Все эти лица были подвергнуты домашнему аресту, то есть оставлены на своих квартирах с приставлением к ним часовых.

Итак, после оглушительного шума, произведенного на весь мир, Корнилов, отказавшись от всех своих условий и требований, подчинился Временному правительству и даже сел под арест. Такой жалкий конец произвел тем большее впечатление в России и в армии, что в своем «Обращении к народу» 28 августа Корнилов сказал: «Я заявляю всему народу русскому, что предпочитаю смерть устранению меня от должности Верховного».

В двенадцатом часу ночи 1 сентября в Могилев прибыла Чрезвычайная следственная комиссия, которая в ту же ночь и на следующий день 2 сентября произвела целый ряд арестов. Были арестованы: товарищ министра путей сообщения Кисляков; офицеры генерального штаба Сахаров, Пронин и Рожен-ко; депутат бывшей 1 Государственной думы Аладьин, а также весь наличный состав главного комитета союза офицеров.

По распоряжению комиссии все арестованные, в том числе и Корнилов, были переведены в гостиницу «Метрополь», охраняемую двойным караулом, а именно: наружный караул из георгиевцев — для предотвращения побега арестованных, и внутренний караул из текинцев — для защиты арестованных от возможного самосуда.

В своих «Воспоминаниях» Лукомский говорит: «После первых же допросов, произведенных членами следственной комиссии, выяснилось, что все они относятся к нам в высшей степени благожелательно»²².