Млечин.Л.
Президенты России стр. 12 — В разговоре Ельцин предпочитал слушать или говорить? — спросил я у Евгения Савостьянова. — Как правило, больше приходилось говорить самому. Он слу шал. Не отличался говорливостью. Он вызывал человека не для того, чтобы при нем произносить речи. Вызывал, чтобы выслушать подчиненного о его работе, иногда дать какие-то указания, заме чания. — ^Ельцину интересно беседовать с человеком, который при ходит к нему по делу? Он его внимательно слушает, вникает? Он смотрит в глаза собеседнику или безразлично отводит взгляд? — Пока ты говоришь, он всегда смотрит в глаза. По всей ве роятности, хочет понять, насколько ты сам готов к разговору, в какой степени владеешь материалом. Обычно такие встречи дли лись минут двадцать. За это время надо доложить, как идут дела по тем направлениям, которыми занимаешься. На каждый во прос уходило три-четыре минуты. Нельзя растекаться мыслями по древу и философствовать. — Заранее предупреждали, по какому вопросу предстоит докла дывать президенту? — Нет, просто говорили: «Президент вызывает сегодня на две надцать часов. Встреча в таком-то помещении». Дальше — это его дело, о чем он будет спрашивать. Ты идешь докладывать свое. Но через двадцать минут надо встать и уходить. С Ельциным можно было спорить. Но желательно не публично. Не следовало, скажем, на совещании обязательно стараться настоять на своей точке зре ния, чтобы президент вначале сказал одно, а потом признал: вот, 'Иван Иванович все правильно придумал, а я ошибался... Но спорить с ним можно было, с этим соглашаются все, кто работал с президентом. Он всегда выслушивал своих сотрудников и никогда не говорил: «Хватит, замолчите!» Он любил полагаться на профессионалов. Резолюцию «Не со гласен!» можно было увидеть очень редко. Как ни странно. Ельцин был надежным партнером: если он принимал решение, то от него не отступался. Это происходило только в том случае, если ему подсовывали какую-то ненадежную бумагу, которую по том оспаривали другие чиновники. Если его с аргументами в ру ках убеждали в необходимости какого-то решения, то он с ним соглашался. Вел себя порядочно. Он знал, что принял это решение и разделяет ответственность за него. Даже если не подписал доку мент, а всего лишь сказал: «Действуйте по своему усмотрению». Бывало другое: он знал, что решение заведомо непопулярное, и хотел, чтобы критиковали какое-то ведомство, а не его само го. Тогда разыгрывалась соответствующая игра: президент возму щался тем, что принимаются какие-то решения, о которых он ничего не знает! Таким образом он выводил себя из-под удара. Вопрос к Андрею Николаеву, бывшему директору Федеральной пограничной службы: |
|||||
|