Млечин.Л.
Президенты России стр. 201 не решился. Долго думал, кого же сделать вторым человеком в ЦК, решив расстаться, наконец, с Лигачевым. Атмосфера на съезде была накаленной. Все члены политбюро выступали с отчетами. Им пришлось туго. Они знали, что для них это последний съезд.' Выступал Ельцин. Он уже не был таким робким, как на XIX парт конференции: — Мы, отдавшие партии десятки лет жизни, сочли своим дол гом прийти сюда, чтобы попытаться сказать, что выход для КПСС все же есть. Трудный, тяжелый, но выход: в демократическом го сударстве переход к многопартийности неизбежен. Необходимо организационно зафиксировать имеющиеся в КПСС платформы и дать каждому коммунисту время для политического самоопределе ния. Изменить название партии. Это должна быть партия демок ратического социализма. Партия должна освободить себя от любых государственных функций... Ельцин, Силаев и первый заместитель председателя Верховно го Совета России Руслан Хасбулатов были включены в так назы ваемый «центральный список» кандидатов на избрание в ЦК, что практически гарантировало им мандаты. Ельцин заранее с помощниками обсуждал, выходить ему из партии прямо на съезде или позднее, колебался, волновался. По том все-таки решился распрощаться с партией. Когда стали зачитывать списки нового ЦК, Ельцин попросил слова, прошел на трибуну и сказал, что выходит из КПСС. Объяс нил, что в роли председателя Верховного Совета он не может под чиняться одной партии, а обязан подчиняться воле народа. Чеканя шаг, вышел из зала. Вслед ему кричали: «Позор предателю!» Гор бачев был растерян. Анатолий Черняев вспоминает тот съезд: «Скопище обезумевших провинциалов и столичных демагогов... Уровень выступающих настолько примитивен, что воспринять что- либо, кроме ВПШовского «марксизЬма-ленинизЬма», они просто не в состоянии. Иначе — «предательство!»... На съезде шел разгром горбачевской команды. А она оказалась несостоятельной в защите, не говоря уже о неспособности к напа дению (если пользоваться футбольной терминологией). И понят но почему: держалась за партию, не мыслила себя вне партии, тем более в позиции против партии, олицетворяемой съездом. Только Ельцин звериным своим чутьем ощутил «гул истории». И когда на него после его «бонапартистской» речи (так ее назвал один из делегатов) «покатили бочку», он заявил с трибуны, что ухо дит из партии. И покинул ошеломленный зал под редкие выкрики «Позор!». Он определенен, и это выгодно отличает его от Горба чева с его «компромиссной» тактикой...» Черняев считал, что Горбачев напрасно «зубами вцепился в высший пост во враждебной ему партии». Михаилу Сергеевичу |
|||||
|