и Прибалтики наступил фактический паралич всей народнохозяйственной экономики. Рассуждая же о том, что могло бы быть, если бы Брестский мир большевики не ратифицировали, то с военной точки зрения здесь более или менее все ясно: не встречая на своем пути серьезного сопротивления, немецкие войска оккупировали бы огромные территории, нанеся экономике России еще больший материальный ущерб. В результате наступления немцев на Петроградском направлении в феврале 1918 г. советское правительство вынуждено было бы эвакуироваться из Петрограда в Москву, а возможно и еще дальше на восток страны, теряя одну за другой свои социальные базы в виде промышленных центров и городского пролетариата. Угроза свержения советского правительства или его естественного падения была бы в этом случае постоянной, учитывая неизбежную активизацию деятельности других политических партий, каждая из которых получила бы шанс побороться за власть на волне массового национально-освободительного движения. Не приходится сомневаться и в том, что это движение оказало бы деморализующее влияние на немецкие оккупационные войска, облегчило бы борьбу немецких социалистов за революционный выход из мировой империалистической войны. Во всяком случае, имела бы место совсем иная история, которая по-иному распорядилась бы судьбой нашей страны, да и всего остального цивилизованного мира. Подписывая «похабный», по словам Ленина, Брестский мир, большевики невольно признали обладание властью большей ценностью, чем интересы мировой пролетарской революции, ибо сложившиеся внутри страны политические и социально-экономические условия могли дать этой революции скорее отрицательные, чем положительные образцы социалистической политики. После Бреста большевики объективно уже переставали быть авангардом антиимпериалистической революции, де-факто и де-юре признав свое поражение от австро-германского империализма,— пусть, как оказалось, и временное, но этого времени (с марта по ноябрь 1918 г.) с лихвой хватило им для того, чтобы растратить не только антиимпериалисгический, но и революционно-демократический потенциал Октябрьской революции, что имело для трудящихся классов России даже более печальные последствия, чем пережитое, благодаря Бресту, национальное унижение.
|
