чтобы укорить С.Ю.Витте в том, что его сила будет действительна только тогда, когда он будет опираться на общественные элементы и их доверие. Подобная установка главы правительства не могла не усиливать самоизоляцию властных структур в критической ситуации. Ставка на силовые методы, нежелание идти на прямой диалог даже с сочувствующими элементами — все это отражало стиль власти, болезненно адаптировавшейся к тем самым принципам деятельности, о которых было всенародно объявлено в Манифесте 17 октября и Основных законах Российской империи. Новые формы общественной активности весьма непросто усваивались и в среде левых партий. Ясности в складывавшейся ситуации после обнародования Манифеста не было среди эсеров и социал-демократов. С.Н.Калли-стов, входивший в самарскую организацию ПСР, вспоминал, что члены революционных партий «сами не знали, следует ли верить Манифесту и как его понимать». Большевики призывали не верить посулам царя, продолжать революционную борьбу. Лозунг вооруженного восстания по-прежнему витал в словесном водопаде, обрушивавшемся на горожан, посещавших митинги, ставшие не только политическими акциями, но и своеобразной формой зрелищ, где можно было услышать слова, за которые «до свобод» можно было бы оказаться в полицейском участке. В литературе достаточно много говорится о волне черносотенных погромов, накрывшей российские города после событий 17 октября. При этом зачастую акцентируется внимание на том, что они были инспирированы либо властью, либо черносотенцами. Для Симбирска, Самары, Пензы было свойственно отсутствие мощных организаций черносотенного направления. Пензенская еврейская община выразила благодарность губернатору С.А.Хвостову за энергичные действия администрации, предотвратившей погромы в губернском центре. Выступление самарских «черносотенцев» удалось предотвратить, благодаря энергии местных боевиков и полицмейстера В.В.Критского . На наш взгляд, слова «черносотенцы», «жиды» в обострявшейся ситуации становились своего рода жупелами и обильно употреблялись не только на митингах, но и в толпах на улицах городов. Навешивание ярлыков было характерной чертой политической стилистики оппонентов. Один из самарских социал-демократов даже открыл огонь по обывателям, которых сгоряча назвал черносотенцами, возбудив бесспорно негативные эмоции возмущенной толпы. А если учесть, что поволжские города наводнили люмпенские элементы, надеявшиеся поживиться «добычей» в условиях дестабилизации, то оказывается понятным, где могла черпаться потенциальная опора в борьбе
|
