принесли положительного результата, хотя и прервали нормальную работу ученых почти на два года. Сократили, но не тех — не бездель ников и неучей, а людей «неудобных», бескомпромиссных; аттестация вообще не может улучшить ход научной работы (что будет пояснено далее), а в той форме, в какой проводилась, она лишь дала возможность расправиться с неугодными лицами или, наоборот, обвинить началь ство в неблаговидных действиях. Возрастной ценз сдвинул кое-кого с давно занимаемых мест, но не изменил принципа решения кадровых вопросов. Материальное поощрение за научные достижения, отданное на усмотрение дирекции, которая не располагает никакими научно обоснованными критериями оценки этих достижений,— не могло стимулировать развитие исследований. Неуспешность всего этого комплекса мероприятий была обусловлена их «административно управленческим» характером: это была попытка предпринять какие-то меры «на входе» в систему научного производства, не вникая в меха низмы его функционирования, не пытаясь заглянуть в «черный ящик» научной деятельности.

Будем исходить из того, что задача интенсификации науки и, следовательно, перехода к интенсивной научной политике не просто провозглашалась, но и ставилась всерьез. Как уже было сказано, это требовало от управленческих структур учитывать в принимаемых реше ниях науковедческую (в основном — социологическую) информацию. В таких случаях всегда возникают два вопроса: первый — готовы ли социологи что-то предложить? — и второй — способны ли управленцы это принять? Как ни странно, на эти два вопроса нельзя ответить по отдельности, они связаны друг с другом и в своей взаимосвязи порож дают непростую проблему. Для ее понимания придется вкратце озна комиться с процессом развития взаимоотношений между исследова телями науки и людьми, управляющими наукой.

Широкие исследования науки как объекта начались в 60-х гг. прошлого века, почти одновременно в разных странах, как только стало очевидно, что наука превратилась в одну из ведущих соци альных сил. Надо подчеркнуть, что, хотя исследования науки возникли в ответ на латентный социальный заказ, на самом начальном этапе интерес исследователей был «чистым»: все они пытались понять, «как устроена наука». Однако очень скоро и самим исследователям науки,