ности — знание, и естественно, что их интересы (и «язык») связаны с существом и спецификой процессов порождения нового знания. Другие не участвуют в процессе производства знания, для них содер жание науки роли не играет, для них— как и для всех, не занятых самим этим производством, — наука предстает системой показателей. Одни делают «вещи» (научные результаты, сравним — телевизоры, туфли и т.д.), другие делают «показатели» (проценты плана, экономические эффекты и т. п.). Дело не в том, что последние «плохие люди» — у них такая работа. Если бы показатели адекватно отражали функциониро вание науки и постоянно в соответствии с ним корректировались, ничего страшного в этом разделении не было бы: одни работают, другие ведут учет и планирование. Но однажды выбранные, показатели начи нают жить своей жизнью с помощью тех людей, которые «делают» показатели, говорят и мыслят на языке показателей. А это уже не просто плохо, а очень плохо, ибо реальная жизнь науки контролируется (и тем самым деформируется!) по этим показателям.

Следует отметить, что специфика организации науки затрудняет резкое различение лиц, «делающих» науку и управляющих ею. Резкое различие этих двух групп видно именно при умышленном заострении вопроса и в каких-то предельных случаях (так, например, ясно, что рядовой научный сотрудник наукой не управляет, а сотрудники Минобрнауки ее не делают). В большинстве же случаев процесс управ ления настолько всепроникающе накладывается на процесс «делания» науки, что они зачастую не дифференцируются. Ведь уже руководитель первичного научного коллектива — заведующий лабораторией или сектором — занят не только научной деятельностью, но и управлением ею. В еще большей степени это относится к директору любого акаде мического института, который, являясь ученым (в настоящем или прошлом), должен обеспечивать благополучные показатели своего института. Но если эти два вида деятельности реально сосуществуют и как бы составляют единство, то, может быть, их и не надо различать? К сожалению, делать это нужно, очень нужно и даже необходимо: иначе возникает видимость общности бытия, общности сознания, непонимание непонимания и, следовательно, невозможность его преодоления.