правляющим должность начальника генерального штаба; в июне 1915-го — помощником военного министра с оставлением в предыдущей должности; 2 апреля 1916-го — начальником генерального штаба; в августе того же года — членом военного совета; 3 января 1917 года — военным министром.

Такие служебные успехи объяснялись отчасти чиновничьим трудолюбием Беляева, но главным образом его угодливостью перед всеми власть имущими, в том числе перед Вырубовой и Распутиным. Последнее обстоятельство приобрело ему особое расположение императрицы Александры Федоровны, что отразилось в нескольких местах ее переписки с государем.

Например, еще 8 октября 1915 года она писала:

«На всякий случай, если тебе придется его (то есть военного министра Поливанова) сменить, помни про его помощника Беляева, которого все хвалят как умного, дельного работника и настоящего джентльмена, вполне преданного тебе».

Военный следователь Коренев, производивший после переворота предварительное следствие над Беляевым, дал ему как деятелю следующую характеристику³⁴:

«Форма и форма — вот главное. Содержание же во-вторых. Знать все начальственные отношения, циркуляры, предписания, инструкции, уметь отписываться, наловчиться самому создать правила и регламентации, стригущие все и всех под одну гребенку, но, Боже сохрани, не касаться лишь живого дела — вот катехизис».

В несчастии Беляев быстро потерял присутствие духа; тот же следователь говорит про него: «С пугливой походкой, весь съежившийся, растерянный. Ну совсем затравленный заяц».

Впоследствии, при допросе в Чрезвычайной следственной комиссии, Беляев держал себя недостойно³⁵: плакал, просил отпустить его из крепости, не лишать пенсии, называл сам себя «честнейшим человеком», уверял, что до самой смерти Распутина «совершенно не знал о его роли», а разные услуги оказывал ему лишь из «благожелательности» и тому подобное.

Состав петроградской полиции ко времени революции определялся приблизительно в 3^!/2 тысячи городовых³⁶. Большая часть их была распределена по

полицейским участкам, остальные же составляли полицейский резерв, в числе 10 рот.

Из этих резервных рот первые семь были в ведении полицмейстеров, в I, II,

III, V и VI отделениях по одной роте, в IV отделении — две роты, а 8,9 и 10 роты составляли общий резерв, которым командовал подполковник Левисон, застрелившийся после революции под впечатлением пережитых событий³⁷.

Полиция была вооружена револьверами систем наган, браунинг и парабеллум и винтовками японского образца. В составе ее были также конные городовые, снабженные, кроме вооружения, нагайками для разгона толпы. К полицейским войскам следует отнести и Петроградский жандармский дивизион.

Существует мнение, будто, в ожидании беспорядков, Петроградская полиция была вооружена пулеметами, переданными из военного ведомства, и заблаговременно обучалась пулеметной стрельбе.