лось. Считаю долгом совести, имея в виду лишь пользу родины, определенно вам заявить, что теперь остановить начавшееся с Вашего же одобрения дело невозможно, и это поведет лишь к гражданской войне, окончательному разложению армии и позорному сепаратному миру, следствием чего, конечно, не будет закрепление завоеваний революции. Ради спасения России вам необходимо идти с генералом Корниловым, а не смещать его. Смещение генерала Корнилова поведет за собой ужасы, которых Россия еще не переживала. Я лично не могу принять на себя ответственность за армию хотя бы на короткое время и не считаю возможным принимать должность от генерала Корнилова, ибо за этим последует взрыв в армии, который погубит Россию. Ожидаю срочных указаний. 27 августа 1917. Нр. 6406. Лукомский»⁴⁰.

Таким образом, Лукомский не только отказался исполнить приказание Керенского относительно временного занятия должности верховного главнокомандующего, но, сверх того, заявил ему, что войска направленные на Петроград, будут продолжать свое движение и что Керенскому остается лишь согласиться с Корниловым или, иными словами, уступить ему власть.

Одновременно Лукомский телеграфировал главнокомандующим фронтами следующее:

«После ряда требований генерала Корнилова, на которые последовало со стороны Временного правительства принципиальное согласие, сегодня за подписью «Керенский», без номера, последовала телеграмма о том, чтобы генерал Корнилов сдал мне временно должность до приезда нового главковерха, а сам уехал в Петроград. Генерал Корнилов, не признавая возможным при создавшейся обстановке из-за опасения гражданской войны и взрыва в армии сдать должность, решил пока таковую за собой сохранить, а я отказался, впредь до полного выяснения обстановки, таковую принимать. По приказанию главковерха сообщаю об этом для сведения, 27 августа. Нр. 6412, Лукомский»⁴¹.

Между тем Лукомский распорядился пригласить к Корнилову комиссара при верховном главнокомандующем Филоненко, которому была предъявлена полученная от Керенского телеграмма. Обратив внимание на дефекты этой телеграммы, Филоненко выразил сомнение в ее подлинности и для разрешения этого вопроса вызвал к аппарату Савинкова⁴².

Последний подтвердил точность телеграммы и вместе с тем передал Филоненко приказание Керенского с первым же поездом выехать из ставки в Петроград.

Затем Савинков сказал: «Я и Александр Федорович, согласно желания Корнилова, выезжаем в ставку». Последнее сообщение чрезвычайно удивило Филоненко, так как оно совершенно не гармонировало с телеграммой об увольнении Корнилова и его вызове в Петроград. Очевидно, Савинков в своей мистификации переусердствовал.

В дальнейшем разговоре, который происходил в замаскированной форме, Филоненко между прочим выразил предположение, что с передачей мнений Корнилова через Львова произошла какая-то путаница и что это может породить гражданскую войну.

Возвратившись после переговоров по аппарату к Корнилову, Филоненко сказал ему, что телеграмма оказалась подлинной⁴³.