Можно было поставить под сомнение отдельные политические акции, критиковать конкретных руководителей, но такие табуизированные понятия, как «руководящая роль партии», «народное государство», «социалистическое строительство», для общей массы являлись основополагающими. Отсутствие массового сопротивления антигуманному режиму вряд ли можно объяснить только репрессиями, целенаправленным идеологическим оболваниванием. Проблема гораздо более сложна и многозначна. Неправомерно как огульное обвинение народа в «рабской психологии», так и нежелание увидеть ряд специфических особенностей социальной психологии, российского менталитета: сакрализация власти как таковой, коллективистские настроения, обостренное отношение к понятиям «справедливость» и «равенство». Большевики так или иначе смогли привлечь на свою сторону значительную часть населения. Партия представала в его глазах как некое организующее начало, связанное с укреплением государства. К тому же ряд положений официальной идеологии совпадал с гуманистическими ценностями и представлениями масс, что позволило привлечь к делу созидания нового общества (какими бы методами зто ни осуществлялось) миллионы людей, продемонстрировавших трудовой героизм. Кроме того, следует учитывать, что, несмотря на утопичность коммунистической идеи, система вынуждена была платить определенные социальные дивиденды, давая доступ к образованию, возможности профессионального роста, некоторые житейские блага и др. Многое из перечисленного соотносилось с партией. Она стала действительно «воюющей» в годы Великой Отечественной войны. В определенной степени ее авторитет укрепил и XX съезд КПСС, когда были осуждены сталинские злодеяния. Это был последний период, когда рейтинг партии в обществе был достаточно высок. И доклад Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС «О культе личности и его последствиях», и постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» создали определенные условия для политического и духовного обновления общества, хотя многие, особенно работающие в партийном аппарате, цеплялись за прежние догмы и не одобряли каких-либо перемен. В итоге Хрущев оказался заложником партократической машины, которую он стремился как-то модернизировать, чтобы укрепить систему как таковую, и которая, продемонстрировав резервы своего защитного потенциала, сбросила Первого секретаря с пьедестала власти. Реформаторские поиски Хрущева, носившие внутрисистемный характер, отмечены крайней непоследовательностью, наличием разных начал. С одной стороны, он стал привлекать на важные партийные
|
